Прошло восемь лет. И вдруг повторные сигналы, что меня ищут. Ищут в Грозном, Азове, Пензе, Ростове. Мне стало ясно, что раскопаны фашистские архивы, по которым ищут тех, кто остался в жи
вых. Очевидно меня нашли в списках репатриантов. Каково же было моей жене? Если уж теперь, спустя восемь лет решили найти, то надо полагать не зря, и уж точно не за "дезертирство с трудового фронта". Она говорила: "Тебя ищут и, наверняка, найдут. Ты получишь по заслугам, тебя отправят в ссылку. Ты понимаешь, то будет с нами? меня, как жену предателя уволят с работы, а может, прикажут убраться подальше из Куйбышева? А дети?" Слезы, слезы...я пытался говорить с подрастающими детьми, разумеется втайне от матери. Рассказывал о войне, людских страданиях и героизме... И читал в их глазах немой вопрос: " А ты, отец, где был? Почему вернулся не как все?" Что я должен был делать? Уйти из семьи? Оставить детей? Это невозможно. Это не в моих силах. До войны я много читал Маркса, Ленина. Готовил себя в партию, хотя в силу разных причин оставался беспартийным. Но я знал, что я полноправный гражданин. А теперь кто я? Хожу по свету, как вор. Да, в чем-то я себя обокрал. Я не должен был остаться в живых. Не сумев погибнуть на фронте, умереть в неволе без борьбы было тошно! Вот почему теперь я говорю, что единственный выход для меня - это быть осужденным лет на десять. Ведь там я смогу работать, зарабатывать деньги и присылать их жене. Через десять лет дети вырастут, а меня уже скорее всего не будет в живых.
Воцарилось молчание. Михайлов, перелистывая папку бумаг,спросил:
- А кто помог Вам получить демобилизационные документы?
- Зачем Вы задаете вопрос, на который я не отвечу. Тем болеепо цепочке вы сами можете дойти до первоисточника.
- Да, конечно...
Я наивно полагал, что мой рассказ о трудно сложившейся жизни после войны подвигнет их на вмешательство в эту жизнь. Но ничего этого не произошло. Старший следователь заявил:
- Мне думается, что ничего страшного не произошло. Вот Вашидокументы. Живите по ним, как жили до сих пор. Они правильные. Придете домой, расскажите обо всем жене. Заверьте ее, что Вам ни
чего не грозит. Мы Вас еще несколько раз вызовем для опознания кое-каких фотографий. А пока идите. Всего хорошего...
До войны я твердо верил, что человек сам является творцом своей судьбы. Однако жизнь доказала, что у каждого человека свой путь, ему одному дарованная участь. Только для этого нам не хватает немного предвидения...
Представьте, что и Вы волею судьбы оказались в тюрьме в одиночной камере со сторогой изоляцией.
Чтобы Вы не знали, когда Вас выпустят и выпустят ли вообще.
Чтобы это заключение Вы воспринимали как наказание за свершенное Вами благородное дело.
Чтобы Вы сквозь решетку окна видели кусочек голубого неба.
Чтобы
иногда к Вам заглядывал солнечный луч и изредка, от
куда-то издалека доносились голоса жизни, песни птиц.
Чтобы выводили Вас на прогулку в мрачный тюремный двор, где бы Вы становились свидетелем произвола, бесчеловечной жестокости, садизма.
Чтобы Вы все остальное время были наедине со своими думами и чувствами.
А потом, спустя два-три года, чтобы Вас выпустили и дали полную волю.
Многие от этого ожесточаются, уходят от людей, замыкаются в себе. Это слабые, безвольные люди. Но я верю, что Вы сильнее. Вы обретете любовь к жизни, почувствуете ее красоту и величие. Если Вы не имеете личного счастья, вы будете радоваться радости других и дорожить их счастьем . Вы не позволите себе нанести обиду человеку, будете искать близости с людьми, видеть в них только светлое и для себя находить с ними счастье. Вы будете избегать общения с заведомо плохими людьми, оберегать от них хорошее, что может утратить свою красоту от соприкосновения с бездушием. Вы не будете недооценивать мелочей... Большой красивый букет цветов составляется из одиночных малых, которые не всегда легко собирать среди зарослей чертополоха...
Иван Николаев.