Здесь в этой "лесной" тюрьме некоторых тоже вызывали на допросы. Однако позже стало понятно, что немцев больше интересовали сведения, которые проливали бы свет на других заключенных, их связи, явки и т.д. Когда им не удавалось достигнуть своего, они прибегали к помощи палки или металлического прута. Сами же заключенные гитлеровцев не интересовали. Их судьба уже была предрешена - концлагерь или расстрел.
Настал день, когда на допросы стали вызывать всех одного за другим. Вызвали и меня.
- Фамилия, имя, отчество.
Я ответил.
- Где Вас взяли?
- В сборном лагере, куда собирали для отправки на Украину.
- За что сидите?
- Не знаю.
- А что предполагаете?
- Думаю, что за несдержанный язык.
- За пропаганду?
- Пусть так, хотя это слишком громкое слово.
- Вы говорили, что советские войска победят и Германия будет разбита, и произойдет это не позднее, чем через год?
- Да, говорил.
- Какое у вас основание для таких утверждений? Кто Вам подсказал такие мысли?
- Мне никто на подсказывал. Мне просто хотелось , чтобы так и было.
Следователь уставился на меня , как на помешанного.
- Хвалю за откровенность.
- Мне терять нечего.
- Почему вы так говорите? Разве вы не хотите жить, не хотите вернуться домой к семье?
- К семье мне никто не позволит вернуться, каков бы ни был исход войны. А для меня потерять семью это означает потерять жизнь.
Затем минут сорок следователь допрашивал меня о моем прошлом, был ли коммунистом и т.д.
- Почему Вы настроены против Германии?
- Это не так. Немцы в России всегда пользовались уважением. У нас немало немецких поселений. И если бы Германия и Россия протянули бы друг другу руку дружбы, куда веселее было бы жить.
- Мы хотим вас русских освободить от большевиков!
- К нам в прошлом разные приходили "освободители", однако кроме великого горя они русскому народу ничего не приносили.
Меня в этот раз не били, отправили в камеру. А через неделю всех из этой тюрьмы погрузили в поезд, специально приспособленный для перевозки заключенных. Теперь никаких сомнений не оставалось, всех нас отправят в концлагерь. Мы много слышали о таких лагерях. Рассказывали, как фашисты расправляются там с людьми. Многие из нас, насмотревшись на зверства фашистов, верили в самые фантастические предсказания...
* * *
С религиозной точки зрения бестелесный дух человека после смерти возносится на небеса или, на худой конец, погружается в преисподнюю, оставив здесь на земле свою бренную оболочку. В преисподней этот бестелесный дух поджаривается на сковородке, варится в котле или вообще нечистые экспериментируют с ним и делают, все, что вздумают. А грешникам от этого больно или нет? Они же бестелесные? И кто, собственно, распределяет души умерших, кого в рай, кого в ад? Господь Бог? Но ведь из Писания известно, что Сатана не боится Бога, не подвластен ему.
Бог создал Адама и Еву, поселил их в Райском саду, не наградив их, кроме бессмертия, элементарными понятиями. Эту миссию взял на себя Змей, т.е. черт. Он соблазнил Еву скушать запретное яблоко. Та сразу смикитила, кто и что она. Угостила яблоком Адама, после чего они, обнявшись, подались в кусты. Другого пристанища Бог им не уготовил. Когда потом Бог увидел, как старательно
Адам и Ева прикрывают лопухами свои грешные члены, ему все стало ясно, и он проклял их. прогнал из Рая. определив:" Плодитесь и размножайтесь и в поте лица добывайте хлеб свой насущный." Выходит, что все мы живем на Земле по милости черта, просветившего Адама и Еву. Выходит, что души умерших попадают в рай или в ад в зависимости от того, кто их раньше перехватит , черт – посланец Сатаны, или ангел - посланец Бога. В этих условиях хлопотное дело разобраться, что сие за душа, чья она, праведника или грешника...
* * *
Долгим был путь на поезде через Германию, Польшу, Австрию к концлагерю. Лагерь Маутхаузен находится на западе Австрии в горах недалеко от Линца. В пути нас кормили так, как в тюрьме, чтобы выживали самые жизнеспособные. От железнодорожной станции до лагеря нас вели пару километров под таким конвоем, о котором я до этого и представления не имел. Нас построили в колонну по пять
человек в ряд. Против каждого ряда - два эсэсовца с собаками, которые рвались на поводках, стремясь броситься на заключенных.
Лагерь занимал обширную территорию на высоком плато. Каменная стена возвышалась на 5-6 метров. На стене на фарфоровых изоляторах - колючая проволока под напряжением. На подходах к стене на расстоянии 5 метров на столбах также натянута колючая проволока. Пространство между стеной и колючим забором также заполнено проволокой , собранной в кольца. Внутри лагеря вдоль стены также все перепутано проволокой. По углам стены и на длинных пролетах -высокие вышки с прожекторами, месторасположение автоматчиков. Вся территория лагеря была застроена бараками, блоками, за исключением территории непосредственно рядом со входом. Здесь была обширная площадь - плац. В противоположной от ворот отдаленной части лагеря - несколько бараков были обнесены дополнительной высокой каменной стеной с колючей проволокой: лагерь в лагере. Позже мне стало известно, что туда помещали особо опасных для нацистов заключенных. Чуть поодаль - отдельно стоящее здание крематория, с вечно дымящейся трубой. Нас выстроили вдоль длинного барачного блока справа от ворот. Началась длинная утомительная перекличка. Вызывался человек, ему на руку намертво одевался металлический браслет с пятизначным номером. После этого он входил в блок, раздевался догола, оставляя на полу все вплоть до очков, часов и т.д. С одним только номером на руке заключенный шел в следующее помещение, где за столом работали несколько парикмахеров. Заключенного брили под машинку, под ноль. В следующей комнате - душевая, затем комната, где выдавали белье из какой-то рыхлой искусственной ткани, штаны и куртка без подкладки из полосатой ткани чуть поплотнее, деревянные ботинки. Весь "обслуживающий персонал" в этом блоке и в остальных состоял главным образом из немцев-уголовников. Пронести с собой через этот блок ничего было невозможно. Специальный дежурный приказывал широко открывать рот при входе, чтобы никто даже там ничего не утаил. Из этого блока нас поместили в карантинный, из которого не выпускали дней пять. Заключенных выводили и частями вели в лазарет, где эсэсовский врач каждого заставлял открывать рот. Если у заключенного имелись золотые коронки, ему указывалось на дверь направо. Если ничего не было - дверь налево. Я сначала не понял, что к чему. Позже я узнал судьбу тех, у кого оказались золотые коронки. Их поместили в карантинный блок и периодически небольшими партиями заводили их в помещение, прилегающее к крематорию, затем вырывали золотые коронки, загоняли в газовую камеру, а потом уже мертвых сжигали...
У меня не было золотых коронок, я прошел в дверь налево и был отправлен в блок для заключенных, которые должны были работать.